Кунин Владимир — Иванов и Рабинович, или Ай гоу ту Хайфа!

Перед вами — подлинная классика отечественного «диссидентского юмора». Книга, над которой хохотали — и будут хохотать — миллионы российских читателей, снова и снова не устающих наслаждаться «одиссеей» Иванова и Рабиновича, купивших по дешёвке «исторически ценное» антикварное судёнышко и отправившихся на нём в «далёкую и загадочную» Хайфу.
Где она, эта самая Хайфа, и что она вообще такое?! Пожалуй, не важно это не только для Иванова и Рабиновича, но и для нас — покорённых полётом иронического воображения Владимира Кунина.

На компасе — сто девяносто три градуса.
Паруса наполнены свежим ветром, и «Опричник» мчится по водяной глади, оставляя за кормой черноморские мили… Дело близилось к вечеру, и солнце теперь высвечивало правый борт яхты, окрашивая паруса нежно-оранжевым светом.
А пока усталый Василий стоит у штурвала, с трудом удерживая яхту в нужном направлении. В камбузе орудует Арон. Вскрывает консервные банки, кипятит чайник на газовой плите. Готовит ужин.
— Как тебе это в голову пришло?! — кричит он из камбуза и хохочет, как сумасшедший.
— Как только он спросил — не было ли у вас задания! — крикнул ему Василий.
— Ну, портянщик!.. Ты, Васька, для меня непрочитанная книга! Что ни день — новая страница!
— Не прибедняйся, ты тоже — не подарок! — крикнул Василий и передразнил Арона: — «И не вздумайте трогать Ничипорука, Казанцева и Блюфштейна! Это НАШИ люди!..»
— А что мне оставалось?.. Ты ему лапшу на уши вешаешь, а я что, пальцем деланный?..
— Арон, мы давно выяснили, чем тебя делали. Ты лучше в английском потренируйся, а то мне не очень понравилось твоё произношение.
Ночью на руле стоял Арон. Вглядывался в черноту южной ночи, посматривал на компас.
Дверь в каюту была открыта. Там за столом, под небольшой лампочкой сидел Василий и заполнял большую бухгалтерскую книгу. Рядом были разложены карта, линейка, транспортир…
— Васька! Кончай аккумуляторы расходовать! — сказал ему Арон. — Случись что — потом двигатель не заведём. Чего ты там корябаешь?
— Веду вахтенный журнал. Марксен велел… — Василий посмотрел на фотографию Марксена Ивановича, висевшую на переборке каюты. — В Израиле, Арончик, долгими зимними вечерами мы будем читать его друг другу вслух…
— В Израиле нет зимы, — на полном серьёзе возразил Арон. — Ложись спать. Тебе через полтора часа на вахту…
— Интересно, где мы сейчас? — уткнулся в карту Василий.
— А хрен его знает, — легкомысленно ответил Арон.
— Марксен говорил — суточный переход яхты — сто миль. Если от Одессы до Босфора триста двадцать шесть миль, а мы уже топаем вторые сутки… Значит…
— Этот мудила — Феликс Сергеевич — нас ещё полдня продержал. Учти.
— Учёл… — Василий приложил линейку к карте, посчитал шевеля губами: — Где-то недалеко от Румынии… Километров сто, примерно, от Констанцы.
— Иди ты! — удивился Арон. — Значит, мы уже за границей?!
— Конечно.