Булгаков Михаил — Евангелие от Мастера

«То, что вы, надеюсь, прослушаете, — это аудио-альбом «Евангелие от Мастера», мой моноспектакль по «роману в романе» «Мастер и Маргарита» — одна из важнейших для меня работ в жизни.
Почему? Для человека, исповедующего христианскую религию и философию, воспитанного в основном на христианской культуре, главы об Иешуа Га-Ноцри, Понтии Пилате, Левии Матвее — самая ответственная тема в литературе, к которой я рискнул обратиться в качестве режиссёра и исполнителя. Нет ли в этом греха? Ведь с точки зрения христианского канона главы эти еритичны. Всё или почти всё было не так, и Булгаков это прекрасно знал. Иешуа без двенадцати учеников. Ему 27 лет, а не 33, и так далее и тому подобное. Ясно — Ересь и Соблазн. С чьей-то точки зрения, опасная ересь и опасный соблазн. Очень возможно — и, однако. Для меня Дух всегда важнее буквы. А сочинение Мастера, вне всяких сомнений, высокодуховно и, при всей фантастичности (роман!), стало пятым Евангелием. Художественной вариацией на манер вариаций на христианскую тему великой живописи, где Мадонны иногда пишутся на фоне флорентийских деревьев за окнами.
Мне показалось чрезвычайно важным что-то усилить и проакцентировать в звучащем слове Мастера. В этом мне помогла замечательная музыка композитора Шандора Каллаша, сочиненная специально для нашего спектакля. В музыке арамейские, иудейские, римские и христианские темы. В сочетании со звуковым рядом (шумы, многоголосица толпы и т. д.), как мне кажется, возникает смысловая полифония. Я благодарен всем, принимавшим участие в этой работе. Если нам удастся хотя бы отчасти выполнить те задачи, которые мы перед собой ставим, — я буду счастлив. В надежде на это, мой гипотетический слушатель, я предлагаю вашему вниманию этот альбом».
Михаил Козаков

— Ты, игемон, знай, что я в Ершалаиме зарежу одного человека. Мне хочется тебе это сказать, чтобы ты знал, что крови ещё будет.
— Я тоже знаю, что она ещё будет, — ответил Пилат, — своими словами ты меня не удивил. Ты, конечно, хочешь зарезать меня?
— Тебя зарезать мне не удастся, — ответил Левий, оскалившись и улыбаясь, — я не такой глупый человек, чтобы на это рассчитывать, но я зарежу Иуду из Кириафа, я этому посвящу остаток жизни.
Тут наслаждение выразилось в глазах прокуратора, и он, поманив к себе пальцем поближе Левия Матвея, сказал:
— Это тебе сделать не удастся, ты себя не беспокой. Иуду этой ночью уже зарезали.
Левий отпрыгнул от стола, дико озираясь, и выкрикнул:
— Кто это сделал?
— Не будь ревнив, — оскалясь, ответил Пилат и потёр руки, — я боюсь, что были поклонники у него и кроме тебя.
— Кто это сделал? — шепотом повторил Левий.
Пилат ответил ему:
— Это сделал я.
Левий открыл рот, дико поглядел на прокуратора, а тот сказал:
— Этого, конечно, маловато, сделанного, но всё-таки это сделал я. — И прибавил: — Ну, а теперь возьмёшь что-нибудь?
Левий подумал, стал смягчаться и, наконец, сказал:
— Вели мне дать кусочек чистого пергамента.