Короткевич Владимир — Дикая охота короля Стаха

Поиски древних сказаний и поверий привели уч`ного-фольклориста Андрея Белорецкого в глухой уголок белорусского Полесья — поместье Болотные Ели. Здесь в старом замке жив`т юная Надежда — последняя из шляхетского рода Яновских. Согласно легенде, когда-то предок Надежды Роман заманил на охоту и предательски убил легендарного короля Стаха. Умирающий Стах напророчил проклятье и вечную месть «дикой охоты» всему роду Яновских. Появляющиеся «привидения» всадников держат в страхе всю округу: «дикая охота» может убить любого. Последней жертвой проклятья должна стать Надежда…

Кто-то отдал равнину в лапы ночи и дождя.
И ночь эта была тёмная, как сажа, я не видел даже своих пальцев и только по вздрагиванию возка догадывался, что мы ещё едем. Кучер тоже, наверное, ничего не видел и целиком положился на инстинкт лошадей. Не знаю, был ли на самом деле у них этот инстинкт: наш возок то и дело кидало из ямы на какой-то бугор и снова в яму.
Комья болотной грязи и тины летели в возок, на плащ, мне в лицо, но я смирился с этим и молился лишь о том, чтоб не угодить в трясину. Я знал, что самые гиблые места встречаются именно в таких болотах — проглотит и возок, и лошадей, и людей, и никому не придёт в голову, что здесь кто-то был, что тут несколько минут кричало человеческое существо, пока бурая каша не набилась в рот, что сейчас это существо лежит вместе с лошадьми на глубине трёх саженей.
Вдруг слева что-то изрыгнуло рёв: длинный, протяжный, нечеловеческий. Лошади дёрнули возок — я чуть не выпал — и понесли невесть куда, видимо, напрямик, по болоту. Потом что-то хрястнуло, и задние колеса потянуло вниз. Чувствуя, что под ноги натекает вода, я схватил кучера за плечо. Тот с каким-то безразличием промолвил:
— Гибнем, пане. Тут нам и гамон.
Но мне не хотелось погибать. Я выхватил у кучера кнут и начал хлестать по тому месту во тьме, где должны были быть кони.
Раздался такой истошный вопль, что лошади опять бешено рванули, возок задрожал, будто силясь вырваться из трясины, потом громко чмокнуло под колесами, возок наклонился, затрясся ещё сильнее, заржала кобыла. И произошло чудо — возок покатился и вскоре застучал по твёрдой земле. Только теперь я понял, что истошно кричал не кто иной, как я. Мне стало стыдно.
Я собирался уже было попросить кучера остановить лошадей на этом относительно твёрдом месте, чтобы переждать ночь, как тут дождь начал утихать. В это время что-то мокрое и колючее хлестнуло меня на лицу. «Еловая лапка, — догадался я. — Значит, это лес. Лошади остановятся сами».
Однако время шло, еловые лапки ещё раза два дотрагивались до моего лица, а возок катил вперёд ровно и гладко.
Значит, мы были на лесной дороге.