Стронгин Варлен — Савелий Крамаров. Судьба странника

Каким был Савелий Крамаров вне экрана и вне своего образа-маски? Никто из зрителей не догадывался о страданиях, выпавших на долю сына репрессированного «врага народа», актер умел скрывать свои переживания. В книге его близкого друга В.     Стронгина повествуется о незабываемых ярких ролях, которые сделали артиста знаменитым, и о популярных картинах с участием Савелия Крамарова — «Неуловимые мстители», «Джентльмены удачи», «Двенадцать стульев», «Иван Васильевич меняет профессию».
Автор с предельной откровенностью рассказывает о тех обстоятельствах, которые вынудили Савелия Крамарова эмигрировать в США, и о его жизни в Мекке кинематографистов — Голливуде.

Странная ситуация возникла в домике на Второй Мещанской, в квартире, где жила семья Крамаровых. В то время, когда народ требовал казни врагов народа, у соседей по квартире не проявилась ненависть к арестованному Виктору Савельевичу. Они понимали, что он арестован по политическим мотивам, но и даже не представляли, когда он успевал заниматься враждебной деятельностью. Жена его не работала, сидела с маленьким ребенком, а он утром спешил в юридическую консультацию и на заседания суда, забегая домой пообедать, а иногда и не успевал поесть, когда затягивался процесс, в котором он участвовал, вечером принимал в консультации клиентов и,  вернувшись усталый домой, садился за письменный стол, набрасывая тезисы защиты клиента на ближайшее судебное заседание. И вся жизнь семьи Крамаровых проходила на глазах соседей, обыкновенная жизнь людей с весьма средним достатком.
Соседи знали в лицо родственников Баси, даже брата отца и его жену, раз в два-три года приезжавших в Москву из Львова. Соседи приглашались понятыми при обыске в комнату Крамаровых, где еле уместились чекисты, и чтобы открыть шкаф или залезть под кровать, им приходилось тесниться и уступать место друг другу.
— Есть! — вдруг закричал один из них, доставая с полки тиснённый золотом дореволюционного издания том с речами известного адвоката Плевако.
Начальник взял книгу в руки, перелистал её и,  наморщив лоб, отложил в сторону.
— Не то. — А где ваши записки? — обратился он к адвокату.
— Какие? — удивлённо спросил Виктор Савельевич.
— Ну, эти, — замялся начальник, — эти, которые вы использовали, выступая в суде.
— Вам нужен мой архив, — догадался Виктор Савельевич и привстал со стула.
— Не вставайте! — грозно заметил ему начальник чекистов. — Мы сами достанем. Где он, ваш этот… архив?
— Под кроваткой ребёнка, — грустно ответил Виктор Савельевич.
— Ишь куда запрятал, — ехидно произнес один из участников обыска, сдвинул коляску и разбудил маленького Савелия. Тот замотал головой, разглядывая незнакомых дядей,  и,  не найдя среди них ни отца, ни сидящую на кровати маму, громко заплакал.
Начальник нахмурился, его раздражала дикая теснота в комнатке, мешавшая работать, и тут ещё подействовал на нервы пронзительный плач ребёнка.
Чекист, собирающий папки Виктора Савельевича, предложил вывезти коляску в коридор.
— Не положено, — вздохнул начальник.
— Так он ещё малец, даже не ходит, — заметил другой чекист.
— Не положено! — повысил голос начальник, хотя и понимал, что маленький ребенок не выберётся из коляски, не совершит ничего преступного, ничего не спрячет и не выбросит, но свято следовал инструкции.