Ялом Ирвин — Все мы творения на день

Человеку свойственно бояться смерти. Каждый порой ловит себя на мысли, что когда-то наступит конец его жизненного пути. Никто не знает, когда это случится, при каких обстоятельствах, и что будет дальше. Это пугает, заставляется задуматься о настоящем, стремиться к своим целям.
Но ведь страх все равно никуда не девается…Принять тот факт, что человеческая жизнь конечна, многим бывает сложно.
Американский психолог и психотерапевт Ирвин Ялом неоднократно сталкивался с этим в своей практике, что и легло в основу книги «Все мы — творения на день». Профессор, основываясь на реальных историях своих пациентов, доносит читателю мысль о том, что конечность жизни — это не плохо. Её нужно осознавать и принимать как есть. Автор учит читателя, как жить в удовольствие, брать от жизни больше и относиться к смерти осмысленно.

Чарльз, респектабельный руководитель в частной компании, имел всё, что только можно пожелать для успешной карьеры. У него было безупречное образование, начатое в элитной школе в Андовере и продолженное в Гарварде и Гарвардской школе бизнеса. Его отец и дед были успешными банкирами, мать возглавляла попечительский совет известного женского колледжа. И сейчас его жизни позавидовали бы многие: кондоминиум в Сан‑Франциско с панорамным видом на залив от моста Золотые ворота до Бэй‑Бридж; пользующаяся успехом в обществе красавица жена; оклад около полумиллиона в год; наконец, кабриолет «Ягуар». И всё это — в «преклонном» возрасте тридцати семи лет.
Но за блестящим фасадом всё было далеко не радужно. Чарльза постоянно терзали неуверенность в себе и чувство вины. Он покрывался холодным потом всякий раз, когда на шоссе замечал позади себя патрульную машину. «Свободно перетекающая вина, ищущая грешок, чтобы прицепиться, — в этом весь я», — шутил он. В его сновидениях постоянно возникали мотивы самоуничижения: он видел себя с огромными открытыми ранами, скорчившимся в подвале или пещере; он был бездомным бродягой, преступником, жалким и неуклюжим самозванцем.
Но даже в снах Чарльза сквозь самоуничижение просвечивало его своеобразное чувство юмора.
— Я был в группе людей, которые проходили прослушивание на роль в фильме, — рассказал он мне свой сон на одной из ранних сессий. — Я дождался очереди и довольно неплохо выступил. Режиссёр разыскал меня в зале ожидания и похвалил. Затем он стал расспрашивать о моих прошлых ролях в других фильмах, и я сказал ему, что никогда не играл в кино. Он ударил рукой по столу, вскочил и крикнул, выходя из зала: «Никакой вы не актёр! Вы только изображаете актёра!» Я бежал за ним, крича: «Если изображаешь актёра, то ты и есть актёр». Но режиссёр быстро удалялся. Я закричал со всей мочи: «Актёры изображают людей! Именно этим они занимаются!» Но всё было зря. Он исчез, и я остался один».