Достоевский Фёдор — Бесы

Роман «Бесы» был опубликован в 1872 году, выдержал несколько переизданий и долго, до начала перестройки, отдельно не издавался. Великий классик Фёдор Михайлович Достоевский писал его с натуры, под впечатлением от резонансного убийства и настроений в революционной среде. Этот роман называют самым политизированным и не зря, он был задуман и исполнен как декламация и разбор радикальных идей, царивших в головах интеллигентов. По мнению критиков, автор высказал и собственные идеи от имени одного из персонажей, его глубоко занимали и волновали события и их возможные последствия.
В основе сюжета история о создании революционной ячейки в одном из губернских городов и последующее убийство студента, отказавшегося от связей с революционерами и планирующего донести на них из-за увлеченности идеями национализма. Достоевского ужасало развитие идей, которые владели думами молодых людей того времени. Стремление сделать мир лучше похвально, но что будет, если поступками человека руководит злоба, зависть, одержимость. Если рукой горящих огнём борцов за справедливость водит бес одиозности, то самые лучшие побуждения обречены на крах, а люди на страдание.

Этот «завтрашний день», то есть то самое воскресенье, в которое должна была уже безвозвратно решиться участь Степана Трофимовича, был одним из знаменательнейших дней в моей хронике. Это был день неожиданностей, день развязок прежнего и завязок нового, резких разъяснений и ещё пущей путаницы. Утром, как уже известно читателю, я обязан был сопровождать моего друга к Варваре Петровне, по её собственному назначению, а в три часа пополудни я уже должен был быть у Лизаветы Николаевны, чтобы рассказать ей — я сам не знал о чём, и способствовать ей — сам не знал в чём. И между тем всё разрешилось так, как никто бы не предположил. Одним словом, это был день удивительно сошедшихся случайностей.
Началось с того, что мы со Степаном Трофимовичем, явившись к Варваре Петровне ровно в двенадцать часов, как она назначила, не застали её дома; она ещё не возвращалась от обедни. Бедный друг мой был так настроен, или, лучше сказать, так расстроен, что это обстоятельство тотчас же сразило его: почти в бессилии опустился он на кресло в гостиной. Я предложил ему стакан воды; но, несмотря на бледность свою и даже на дрожь в руках, он с достоинством отказался. Кстати, костюм его отличался на этот раз необыкновенною изысканностию: почти бальное, батистовое с вышивкой бельё, белый галстук, новая шляпа в руках, свежие соломенного цвета перчатки и даже, чуть-чуть, духи. Только что мы уселись, вошел Шатов, введенный камердинером, ясное дело, тоже по официальному приглашению. Степан Трофимович привстал было протянуть ему руку, но Шатов, посмотрев на нас обоих внимательно, поворотил в угол, уселся там и даже не кивнул нам головой. Степан Трофимович опять испуганно поглядел на меня.