Свейструп Сорен — Каштановый человечек

Копенгаген дрожит перед деяниями психопата. Его визитная карточка — каштановый человечек, фигурка из каштанов и спичек, которую он всякий раз оставляет на месте очередного кровавого преступления. Исследовав эти фигурки, криминалисты пришли к шокирующему выводу: на каштановых человечках оставлены отпечатки пальцев маленькой дочери известной женщины-политика.
Но девочка пропала и предположительно убита год назад, а человек, признавшийся в этом злодеянии, уже сидит в тюрьме… Что это — случайность или чей-то хитроумный и жуткий расчёт? Выяснить это должны два копенгагенских детектива. И выяснить быстро, поскольку всем ясно: неведомый маньяк только начал. И останавливаться не собирается…

Первый вторник октября. Осень в этом году припозднилась, но сегодня небо над городом низкое, затянутое тёмно-серыми облаками, и пока Найя Тули́н, выскочив из машины, бежит через улицу, лавируя среди проезжающих автомобилей, начинается проливной дождь. Хотя ей и слышны звонки её мобильника, она не спешит достать его из кармана пальто. Ведь рука её лежит на плече дочери, и она подталкивает девочку в разрывы в череде машин. Утро выдалось нелёгкое. Ле больше всего хотелось поговорить о компьютерной игре «Лига легенд», в которую ей вроде бы слишком рано играть, но в которой она тем не менее прекрасно разбирается, а своим великим идолом называет одного корейского мальчугана по имени Пак Су.
— Если пойдёте гулять в парк, не забудь, что у тебя есть с собой резиновые сапожки. И ещё, дед тебя заберёт, только тебе самой придётся перейти через улицу. Сперва поглядишь налево, а потом — направо.
— …я опять погляжу налево, и ещё надо не забыть куртку надеть, чтобы были видны катафоты.
— Стой спокойно, иначе я не смогу завязать тебе шнурки.
Они стоят прямо перед школой под навесом для велосипедов. Найя наклоняется, а Ле старается не двигаться и застывает в луже.
— Когда мы будем жить вместе с Себастьяном?
— Разве я говорила, что мы будем жить вместе?
— Почему он бывает у нас только по вечерам, а по утрам его нет?
— По утрам взрослые торопятся на работу, вот и Себастьян тоже.
— У Рамазана маленький братик появился, и у него теперь пятнадцать фоток на дереве, а у меня только три.
Найя бросает короткий взгляд на дочку, проклиная в душе пошлые планшетки с родословными древами учеников, которые классный руководитель украсила листьями осенней расцветки и развесила на стенах класса, чтобы и дети, и взрослые могли изучить их. С другой стороны, Найя благодарна Ле — ведь девочка как нечто само собой разумеющееся причисляет деда по материнской линии к своим родственникам, хотя с чисто формальной точки зрения никакой он ей не дед.