Ерофеев Венедикт — Москва—Петушки

Москва — Петушки — поэзия в прозе. Сюжет прост и незамысловат: главный герой, Венечка едет на электричке по маршруту «Москва — Петушки», по пути встречая разных персонажей, каждый из них со своей историей. Но есть то, что всех их объединяет, и это алкоголь. Всё произведение пропитано алкоголем в самых разных вариациях. Алкоголь объединяет персонажей, соединяет нитями, служит фоном для бесед о культуре, философии и истории. Описываемые события часто представляются нелицеприятными: грязные нелепые одежды героев, тамбур прокуренный, запах перегара повсюду, блевотина и многое другое. Автор описывает столь неприятные вещи красивым языком, полным афоризмов и философских мыслей.

Нет, только не между пивом и альб-де-дессертом, там уж решительно не было никакой паузы. А вот до кориандровой — это очень может быть. Скорее даже так: орехи я купил до кориандровой, а уж конфеты — после. А может быть, и наоборот: выпив кориандровой, я…
— Спиртного ничего нет, — сказал вышибала. И оглядел меня всего, как дохлую птичку или как грязный лютик.
«Нет ничего спиртного!!!»
Я, хоть весь и сжался от отчаяния, но всё-таки сумел промямлить, что пришёл вовсе не за этим. Мало ли зачем я пришёл? Может быть, мой экспресс на Пермь по какой-то причине не хочет идти на Пермь, и вот я сюда пришёл: съесть бефстроганов и послушать Ивана Козловского или что-нибудь из «Цирюльника».
Чемоданчик я всё-таки взял с собой и, как давеча в подъезде, прижал его к сердцу в ожидании заказа.
Нет ничего спиртного! Царица небесная! Ведь если верить ангелам, здесь не переводился херес. А теперь — только музыка, да и музыка-то с какими-то пёсьими модуляциями. Это ведь и в самом деле Иван Козловский поёт, я сразу узнал, мерзее этого голоса нет. Все голоса у всех певцов одинаково мерзкие, но мерзкие у каждого по-своему. Я потому легко их на слух различаю… Ну, конечно, Иван Козловский… «О-о-о, чаша моих прэ-э-эдков… О-о-о, дай мне наглядеться на тебя при свете зве-о-о-озд ночных…» Ну, конечно, Иван Козловский… «О-о-о, для чего тобой я околдо-о-ован… Не отверга-а-ай…»
— Будете чего-нибудь заказывать?
— А у вас чего — только музыка?
— Почему «только музыка»? Бефстроганов есть, пирожное. Вымя…
Опять подступила тошнота.
— А херес?
— А хересу нет.
— Интересно. Вымя есть, а хересу нет!
— Очччень интересно. Да. Хересу — нет. А вымя — есть.
И меня оставили. Я, чтобы не очень тошнило, принялся рассматривать люстру над головой…
Хорошая люстра. Но уж слишком тяжёлая. Если она сейчас сорвётся и упадёт кому-нибудь на голову — будет страшно больно… Да нет, наверно, даже и не больно: пока она срывается и летит, ты сидишь и, ничего не подозревая, пьёшь, например, херес. А как она до тебя долетела — тебя уже нет в живых. Тяжёлая это мысль:…ты сидишь, а на тебя сверху — люстра. Очень тяжёлая мысль…